Отрывок из книги «Травма и встреча: практика системных расстановок» Питера Буркина.
Я психотерапевт и люблю свою работу. Однако однажды я устала выслушивать своих клиентов. Их появление в моем кабинете казалось мне навязчивостью. Уже сама дорога на работу была сплошным стрессом. Я плелась туда как на каторгу. Представляла себе, как пройду мимо двери, подальше в лес, лягу где-нибудь под деревом и буду спать под сенью его кроны или просто смотреть на небо. Это продолжалось месяцами. Потом вдруг у меня начались проблемы с сердечным ритмом: он становился все более быстрым и нерегулярным, особенно по ночам. Я лежала в кровати, тряслась от барабан- ной дроби в грудной клетке и боялась. Когда сердце колотится – это страшно. В конечном итоге я очутилась в больнице. Там клиентов не было, и это было хорошо, но ко мне вдруг подключили кучу проводов, и врачи стали копаться в моем левом предсердии. Они вводили туда зонды, чтобы успокоить мое сердце. Когда я в очередной раз очнулась, я сказала себе, что это уже слишком. Нужно что-то менять в жизни. Я этого не сделала. Сочла себя незаменимой и вернулась на работу. Но очень скоро я снова оказалась в больнице. Лечащий врач склонился над моей кроватью и сказал: «У вас классическое сердце терапевта: вы слишком много работаете и позволяете своим клиентам слишком нагружать вас. Нужно уметь выставлять границы, иначе вашему сердцу будет еще хуже».
«Классическое сердце терапевта»… Врач был прав. Честно говоря, я в этом не одинока. Меня, как и большинство моих коллег – терапевтов, врачей и людей других «помогающих» профессий – просто захватила увлеченность своим делом. Я полностью отдалась работе, не обращала внимания ни на какие тревожные сигналы и – опять же как большинство коллег – считала, что уж у меня-то выгорание случиться не может. Какое заблуждение!
Но наконец до меня дошло. Я на три месяца закрыла свой кабинет и впервые по-настоящему признала свое истощение. Хватит геройствовать и считать, что я сдюжу. Днями напролет я почти не вставала с постели, смотрела, как за окном колышутся от ветра деревья, и ела куриный бульон, который мне приносили сердобольные друзья. Я ни с кем не хотела общаться. Все было для меня слишком сложно. Такого я от себя не ожидала. Сердце стало спокойнее, но как-то ослабело. Выходить я не хотела и не могла. Слава богу, была зима и ничто не манило меня на холод.
Задним числом я понимаю, что то, что я дала проявиться истощению и допустила коллапс своего организма, оказало целительное действие. Я узнала, что нужно дойти до предельного истощения, чтобы суметь вновь встать на ноги. Так было и у меня. Наступил момент, когда я проснулась рано и почувствовала, что все изменилось. Я снова была в состоянии выглянуть за пределы своей кровати и сделать первые шаги назад, в жизнь. Жизнь начала казаться заманчивой, и только мысль о клиентах все еще заставляла меня содрогнуться. Со всех сторон мир переливался яркими красками, и лишь в направлении моих клиентов я видела глухую серую стену. Эта стена не двигалась – днями, неделями. Я начала бояться этой стены, которая упрямо и неподвижно стояла между мной и моей работой.
В этой кризисной ситуации я узнала о «любви без жалости»: благодаря ей стена исчезла, а моя жизнь изменилась. Я стала открытой, беззащитной и в то же время восприимчивой к травмам и внутренним образам, в которых мне являлась и становилась понятной «любовь без сострадания».
В основе «любви без жалости» лежит гипотеза, что все мы происходим из одного источника, из глубин созидания. Оттуда нам даруются сила и творческое начало, которые позволяют нам справиться с любой ситуацией в жизни, даже катастрофической. Мы предполагаем, что наша душа в какой-то момент согласилась на наш жизненный путь, неважно, успешны мы или нет. В нас есть все необходимое, чтобы преодолеть любые трудности или поддаться им и погибнуть, что тоже является одной из форм выхода из ситуации. Осознание этого источника покоится в нас, однако редко полностью нам доступно.
В кризисных ситуациях мы сначала чувствуем себя далекими от источника, потерянными и нуждающимися. Однако в действительности мы живем в изобилии. В такое время требуется сопровождение, которое поможет нам подключиться к изобилию и найти себя заново в своих возможностях, своем потенциале. Что нам точно не нужно – так это видеть себя в состоянии нужды и, погрузившись в жалость к себе, застревать в ней.
Здесь следует прояснить нечто важное: сострадание и жалость являются неотъемлемой составляющей большинства культур и религий и занимают заметное место в эмоциональном спектре человека. Тот, кто не научился жалости, не сможет ни понять, ни прожить «любовь без жалости». «Любовь без жалости» – это качество, которое помогает нам продвинуться дальше в познании себя и других и которое почтительно встает в один ряд с состраданием.
Когда человек попадает в сложную ситуацию, нашим первым порывом бывает пожалеть его, и это кажется единственно верным. Страдающего человека нужно заметить и принять в его боли. Однако в такой позиции мы находимся не на равных. Мы даем человеку жалость, но страдание принижает его, тогда как мы в качестве «дающих» ставим себя выше. На какое-то время это может принести утешение, страдающий человек может опереться на нас, а мы предлагаем ему пространство, в котором он может почувствовать себя беспомощным. Но в такой позиции мы на долгое время блокируем его жизненные творческие силы и, кроме того, ввязываемся в его судьбу. Такая связь идет гораздо глубже, чем мы предполагаем. За годы проведения расстановок на тему «любви без жалости» я снова и снова сталкивалась с одним и тем же – и это было для меня неожиданно. Выяснилось, что когда мы чувствуем жалость к кому-то, то в действительности мы думаем не об этом человеке, а о самих себе. Либо страдание другого служит триггером для нашего собственного страдания и страхов, либо же мы не хотим, чтобы другому было плохо, потому что тогда плохо и нам. Такое осознание помогает в сопровождении других или по отношению к самим себе быстро перейти к любви без жалости.
«Любовь без жалости» – это больше, чем эмоция: это позиция, из которой произрастает ясность, свобода и большое доверие к жизни. Она направлена на достижение нашей целостности, она ведет нас к ней. Она не теряется в деталях и жизненной суете. Необходимо отказаться от догматов, которые мы раньше холили и лелеяли, чтобы стать свободным для осознаний и импульсов, исходящих из более глубокого сознания. По этой причине такая позиция порой кажется радикальной. Но именно эта радикальность помогает нам не сворачивать с пути, который когда-то избрала наша сущность. Любовь по ту сторону жалости, как и любое другое выражение любви, является одной из форм ее проявления, из которых состоит созидание. Когда мы впускаем ее в себя, мы соединяемся с источником. Это непрерывный процесс: благодаря любви мы бесконечно приближаемся к источнику, а жизнь становится все более легкой и наполненной.
Мой опыт любви, пришедшей на смену жалости
Приведенный ниже пример показывает, как я впервые рискнула встретить людей, находившихся в очень сложной ситуации, «любовью без жалости».
Меня позвали к смертному одру молодой женщины. Она всячески противилась смерти и только что умерла от рака. Члены ее семьи – муж и дети – стояли вокруг и оплакивали ее. Они отчаянно горевали и ощущали свою вину: почему им не удалось уберечь свою любимую жену и мать от смерти, которой она так боялась? Я вошла в комнату, и меня тут же придавило бремя горя. К горлу подступали слезы, я бормотала какие-то слова утешения. Безрезультатно. И тогда я вспомнила о только что открытой мной «любви без жалости».
Я отпустила жалость из своего сердца и в первый момент ощутила в себе странную пустоту. Однако потом в меня мощным потоком хлынула любовь. Реальность этой любви была для меня чем-то новым. Я сразу же успокоилась, меня наполнили умиротворение и уверенность в том, что все, что происходит, так и должно быть и все пронизано и поддерживается этой любовью. Я ощутила эту любовь как что-то поразительно материальное и наблюдала как бы со стороны, но в то же время была близка к остальным. Фразы, которые теперь вылетали у меня изо рта, сначала привели меня в ужас. Они были короткими, ясными и без сантиментов. Я одновременно обращалась к себе и к другим и сказала, что смерть – это естественная часть жизни, которую нужно принять и кото- рой надо найти место в нашей жизни. К моему изумлению, члены семьи хорошо приняли такую точку зрения. Чувствовалось нечто похожее на облегчение. Атмосфера в комнате моментально изменилась: стало ясно и свежо. Мы все приободрились, и спокойная общая беседа быстро помогла нам понять ситуацию и тем самым привести в порядок чувства. Стало возможным принять первые конкретные меры, чувство вины отступило на задний план, а горе вошло в берега.
Итак, вот что означает опыт, который описан в этом примере и так свеж в моей памяти: с позиции «любви без жалости» нет ни- каких запутанных связей. Эмоциональная «надстройка» получает границы, а отдельные факты становятся четкими и посильными. Воздух становится чистым и прозрачным, а все участники находят свое место и новые силы. Вместо различных хитросплетений при- ходит поток любви из нашего общего источника. Его поддерживает глубокое уважение к судьбе другого и к мужеству человека, ее вы- бравшего.
Так я узнаю божью искру в глубине каждого. В любви я связываюсь с этой божественной искрой. Я даю другим людям полную свободу и, полная доверия, встаю рядом с ними, плечом к плечу. Что бы ни произошло, это правильно и занимает свое законное место в жизни.
«Любовь без жалости» применительно к себе дает огромную свободу. Дорогие читатели, если хотите, побалуйте себя сначала жалостью и насладитесь ею в полной мере. Или все же нет? Кризисы прошлого, ужасы настоящего, страх перед будущим – все это цветет пышным цветом на фоне жалости к самому себе. По своему опыту знаю, что в этих эмоциях легко утонуть. И настоящим спасением служит переход к любви без жалости. Весь эмоциональный балласт тает, как снег на солнце. Я начинаю видеть возможные практические пути решения проблемы, могу вдохнуть полной грудью, осмотреться и, возможно, даже улыбнуться среди катастрофы.
Что можно назвать катастрофой?
Слово «катастрофа» происходит от греческого «поворот». В терапии своих клиентов я порой сопровождаю их в падении. Иногда только так возможен этот поворот. В беседе или расстановках я объясняю, что означает саморазрушение, но никому не мешаю идти по этому пути. Я просто иду рядом из позиции «любви без жалости». Пребывая в таком состоянии, я невербально переношу на своих клиентов эту веру в гармоничность судьбы. Я не сожалею о ней, а уважаю ее. Тем самым я создаю между нами поле сознания, которое быстрее выводит моих клиентов на нужный путь и одновременно защищает меня. Сердцем я остаюсь рядом с ними, но оно свободно. В то же время я постоянно отдаю себе отчет в том, что все мы происходим из одного источника и причастны к изобилию творения. Это изобилие всегда нас поддерживает и питает, особенно в кризисные периоды. Мы как сопровождающие нужны только для того, чтобы не дать клиентам забыть об этом изобилии, чтобы им было проще присоединиться к нему. Это видно на следующем примере.
Одним из моих клиентов стал успешный банковский менеджер; у него была красивая любящая жена и трое детей. Он был строгим католиком. Этот человек начал систематически разрушать свой брак и карьеру и продолжал до тех пор, пока у него ничего не осталось – ни семьи, ни работы, ни денег, ни друзей: tabula rasa (в переводе с латыни – «чистая доска»). Я была с ним и сопровождала его в этом крахе, не вмешиваясь. Все, что я делала, – это предлагала ему возможные шаги для обучения. Иногда он принимал мою точку зрения, часто нет. Под конец у него едва хватало денег, чтобы заплатить мне за прием. Тогда он опомнился.
Теперь, полтора года спустя, ему платят гораздо меньше, но он в восторге от своей работы, семья к нему вернулась, а свои католические «вериги» он потерял по пути. В его мировоззрении нет наказывающего, осуждающего Бога, а есть Бог любящий, принимающий. Соответственно и мой клиент стал более терпимым, любящим человеком. Я сопроводила его в центр его катастрофы и в один прекрасный день отразила ему все то поведение, которое его разрушало. Это очень хорошо наблюдать в расстановках. Я решила провести эту процедуру, когда заметила, что он запутался и бесплодно ходит по кругу. Тогда ему этого хватило. Он покинул мой кабинет уязвленный и, думаю, довольно-таки злой на меня. Я долго ничего о нем не слышала – поднимался он совершенно самостоятельно. Спустя некоторое время я стала время от времени получать от него весточку – он звонил по телефону и хотел, чтобы я порадовалась за него.
Что я сделала? Я проявила уважение к его пути разрушения, не вмешивалась, лишь сопровождала его, на что-то открывала глаза, давала подсказки для более глубокого понимания его пути. Я присоединилась к любви и передала ему эту связь только через свое отношение. Этого хватило. Теперь этот человек свободен и находится на своем месте, и он пришел к этому самостоятельно. Иногда он с улыбкой говорит о «любви без жалости».
Весь этот процесс был для него тяжелейшей драмой, но со- провождать его было легко, потому что я не несла его бремя. Я полностью оставила его клиенту.
С тех пор, как я живу и работаю с позиции «любви без жалости», моя жизнь резко изменилась. Между страданием другого человека и мной возникло определенное пространство, четкая дистанция. И между мной и моим собственным страданием также имеется эта четкая дистанция, что позволяет воспринимать ситуацию как целое, не закапываясь в подробности. Это чистое пространство заполнено любовью, идущей из источника. Теперь я могу совершенно иначе относиться к судьбам своих клиентов. Они важны для меня, но не проникают внутрь. Мое тело мне благодарно.
Американский цитолог Брюс Липтон обнаружил, что клетки человека, подвергнутые воздействию стресса или агрессии, сжимаются, клеточный обмен веществ резко сокращается, а коммуникация клеток между собой практически прекращается. Это рано или поздно приводит к болезни. Клетки, испытавшие любовь и внимание, несколько растягиваются; при этом они омолаживаются, у них нормальный обмен веществ и коммуникация. Мы остаемся здоровы. Этой теме посвящена книга Липтона «Разумные клетки» (Lipton, 2006). Когда мы страдаем, наши клетки отвечают выше описанным изменениями и страдает весь организм. Сначала мы чувствуем истощение, а в конечном итоге заболеваем.
Мы как терапевты научились эмоционально и мысленно дистанцироваться от историй наших клиентов, однако на энергетическом уровне мы уязвимы, поскольку, работая с клиентом, мы не можем покинуть помещение. Однако мы можем изменить свое отношение: по моему опыту, мы на физическом уровне становимся менее уязви- мы, сопровождая клиентов с позиции «любви без жалости». Четкая дистанция и одновременно осознание любви, доступной всем нам, защищают и питают нас. С тех пор как я стала исходить из такого отношения, я также стала обращать больше внимания на себя и свою работоспособность. Мне не нужно погружаться в каждую судьбу, я остаюсь собой и даю себе столько времени, покоя и радости, сколько мне нужно.
Всему этому необходимо учиться. В конце моей статьи, дорогие читатели, вы найдете упражнение, которое поможет вам почувствовать отличие позиции жалости от позиции «любви без жалости». Кто вы в жалости и кто вы в любви без жалости? Определите для себя, как вы различаете эти две позиции. Существует общее правило: в позиции жалости у вас, вероятно, есть порыв помочь другому, и в то же время вы чувствуете себя подавленным и вовлеченным. В позиции «любви без жалости» вы, с одной стороны, сами свободны и исполнены любви и уважения к проблеме другого человека, в которую вы не вмешиваетесь. С другой стороны, ваша собственная проблема кажется вам проще. Вы в состоянии спокойно ее решить. Все мы испокон веков настроены на жалость, ведь это соответствует одной из основных установок христианской культуры. Поэтому нам ничего не остается, как постоянно тренировать эту новую позицию, быть бдительными и развиваться самим. Возможно, вы долгое время будете метаться между этими позиция- ми, однако, если вы будете последовательны, эти колебания станут все меньше, и в конечном итоге «любовь без жалости» станет для вас естественной. Когда вы станете меньше уставать, жизнь начнет вам улыбаться и вы будете видеть все не в столь мрачном свете – вы достигнете цели.
Мне тоже потребовалось много времени, чтобы научиться стабильно оставаться в состоянии «любви без жалости». Честно скажу, с детьми мне это все еще удается не на сто процентов. Дети кажутся такими беззащитными, когда им плохо. Как можно отдать ребенку ответственность за его страдание? Удивительно, но это работает. После долгих колебаний я начала использовать этот метод. Сначала я активно жалею ребенка, а затем меняю тон голоса. Я начинаю говорить тише, не столь мягко, ясно произношу слова. К моему без- мерному удивлению, дети реагируют быстро, легко и с изюминкой. Они гораздо менее сентиментальны, чем мы, взрослые, и еще не научились стонать и причитать. Работать с ними просто замечательно. И все же, когда я вижу, как маленький человек старается понять то, что для него на самом-то деле слишком тяжело, у меня до сих пор сердце кровью обливается.
Свою собственную жизнь я изменила себе на благо. Работать с самой собой без жалости – это такое облегчение! Любовь к себе несет меня и открывает мое сердце для всего, что приносит жизнь.
Прошло уже много лет с тех пор, как я впервые столкнулась с «любовью без жалости». Теперь, после упорных тренировок, такое отношение для меня естественно. Однако полностью эффективным оно может стать лишь тогда, когда мы выстроим свою жизнь согласно его законам. Это означает, повторюсь: мы исходим из того, что все мы имеем доступ к нашему общему источнику и потому постоянно имеем доступ к изобилию, знаем мы о том или нет. Это означает, что мы уважаем других людей и их судьбы и с любовью сопровождаем их, пока они учатся видеть это изобилие и брать на себя ответственность за свой путь. Мы не вмешиваемся и в любви к самому себе и уважении к собственным возможностям не забываем также уважать свои границы. Уже один этот баланс между действием и бездействием дает полностью раскрыться «любви без жалости». Результатом такого раскрытия является для меня неослабевающая любовь к своей работе и к реальности своего бытия.
